Три глаза и шесть рук - Страница 129

129

А кто против — того к стенке…

Иосиф Джугашвили (Сталин)

За то время что я разбирался с мародерами во дворце, обезумевшая толпа успела доломать ворота и частично перебить, частично разогнать охранявших их гвардейцев. Однако когда я со всего разгона впечатался в землю прямо перед ними, толпа как-то очень быстро перестала быть обезумевшей и стала очень даже рассудительной. Передние резко затормозили, и на их лицах нарисовался испуг. Задние все еще напирали, но уже как-то неуверенно. Один только епископ никак не желал успокаиваться, продолжая орать что-то насчет того, что царь-де не настоящий.

— Смерды!!! — как можно более грозно прохрипел я, выпучив на них все три глаза. — Холопы!!! Быдло!!! Всех запорю!!!

Народные крики постепенно начали затихать. Где-то в отдалении послышался детский плач.

— Это опять ты, исчадие Голюса?! — возопил епископ, наконец-то сообразивший, что его уже никто не слушает. — Как ты посмел сюда вернуться?!

— Угу. Это вы мне говорите, ваше преосвященство? — подчеркнуто удивленно уточнил я. Теперь, когда толпа как-то сама собой успокоилась, я уже не собирался надрывать горло. Чай, не казенное. — Лучше скажите-ка мне, что вы здесь устроили? Тебе что, моча в голову ударила, дух святой?! Может, оторвать ее, к такой-то матери?!

— Демон! — возмущенно выкрикнул епископ.

— Зато непьющий, — отпарировал я. — Посмотрите на себя, падре, от вас же за версту винищем несет!

Тут я, конечно, наврал — пьяным епископ отнюдь не выглядел. Более того, я лично мог бы поспорить на собственный хвост, что он вообще не пьет ничего крепче родниковой воды.

— Истинно говорю, что на месте королевны Лорены злокозненный дух, исчадие Голюса! — завел старую песню епископ. — Вот подтверждение сему — демон огромен и ужасен, что несет беды великие и козни нечистые! Смерть и разрушение воспоследуют за ним, братие!

По-моему, он что-то цитировал —уж очень казенно прозвучали последние фразы.

— А что же я вам плохого-то сделал, ваше преосвященство? — тихо прошипел я, подходя поближе и деловито протягивая руку к его горлу. — Может быть, у вас какие-то доказательства есть моей злокозненности? Так предъявите — любопытно будет посмотреть!

Конечно, я его только пугал — увы и ах, но моя клятва не убивать дотембрийцев все еще оставалась в силе, а насчет епископа Лорена приказа не отдавала. Рабан уже успел просветить меня насчет того, что магическую клятву, данную внутри магического круга, нарушить осмелится только законченный самоубийца, — короче, неприятностей огребешь выше крыши.

— Ты демон! — взвизгнул Каролюс, тыкая в меня своей деревяшкой. — Какие еще нужны доказательства?!

— Угу, — удовлетворенно кивнул я. — Ну правильно, какие тут доказательства, мы авторитетом всех раздавим… Товарищи ремесленники и крестьяне, а вы-то что же так легко позволили себя облапошить?

Толпа тупо моргала, непонимающе таращась на меня. Ситуация стала совсем запутанной, и никто не решался лезть вперед. Всем известно — нет ничего более бестолкового, чем толпа простых граждан. Это единый организм: один побежит, и все побегут; один закричит, и все закричат; один кто-нибудь бросит камень, и все тут же начнут швыряться чем попало. Когда во главе такой толпы стоит сильная личность, вроде того же епископа Каролюса, а в ее недрах прячутся умелые поджигатели, способные в нужный момент крикнуть что-нибудь вроде «Наших бьют!», с этой силой приходится считаться. Но когда главари смяты и раздавлены, гигантская амеба начинает распадаться — обыватели быстро вспоминают, что их хата, собственно говоря, с краю и им лично как-то все равно, что там за проблемы у королевской семьи. А уж когда впереди появляется что-то реально угрожающее — отряд омоновцев, например, или, того хуже, взбешенный демон с шестью руками, — процесс разбегания по домам многократно ускоряется.

Но пока что костер народного восстания все еще пылал. Епископ не сдавался, продолжая махать передо мной крестом, а в недрах толпы все громче звучали шепотки: «Демон!», «Исчадие Голюса!», «Бей демона!»

— Один идиот крикнул, и все тут же побежали громить дворец?! — укоризненно глянул я на дотембрийцев. Те испуганно попятились назад. — А если этот святой дух показал бы, скажем, вот на него, — я указал сразу тремя руками на какого-то мужика в белом фартуке, — и сказал, что это тоже демон, что тогда? На куски бы разорвали?

Несчастный пекарь, выбранный мной в качестве наглядного пособия, чувствовал себя ужасно неловко. На него смотрели сразу тысячи глаз, причем как-то нехорошо смотрели… с подозрением, я бы сказал! Похоже, я сильно подмочил мужику репутацию — местные еще долго не забудут, что я показал именно на него.

— Это есть расизм и ксенофобия! — менторским тоном сообщил я, между делом отнимая у Каролюса крест, которым он все еще продолжал в меня тыкать. Хорошо хоть, магию свою больше не пытался применять. — Нельзя считать кого-то злодеем только потому, что он не похож на вас. Я бы еще это понял, если бы в вашем мире не было разумных рас, кроме людей. Но ведь рядом с вами обитают гоблины и тролли, эльфы и гномы, гаргульи и мурлоки, огры и… ну кто-то еще там был. Насколько я сумел сейчас убедиться, то, что они не принадлежат к роду людскому, не помешало пану епископу нанять кое-кого из них грабить дворец. А вот кстати! Вы утверждаете, что миледи Лорена — демон. Полная чушь, но тем не менее — а чем все остальные-то перед вами провинились? Стражники, слуги… Вы расист, ваше преосвященство, расист и, прошу прощения, идиот!

Я оглядел толпу. Моя вдохновенная речь явно не произвела на них ни малейшего впечатления. Ну что поделаешь, не Цицерон я…

129